Призрачная красота.

И я сегодня не про фильм с Уиллом Смитом.

Наша группа "Новая жизнь после смерти любимых" дает много тем для новых размышлений.

Я отследила в себе, что меня неприятно задевают слова поддержки, выраженные высоким слогом.

Красивые слова о любви, вере, надежде...

Я поняла, что я в них не верю.

Не верю в слова о вере.

Своеобразный каламбур получился.

Я уже писала о том, что для меня горе некрасиво.

И что для меня очень ценна правда в проживании горя.

Я задумалась, что для меня не так в том, чтобы говорить высокие фразы горюющему человеку?

Наверное, дело в том, что я бы не хотела, чтобы мое горе возвеличили и ставили на пьедестал.

В моем горе нет ничего величественного и прекрасного.

Как нет ничего прекрасного в бурлаках на Волге.

С бурлаками меня и других родителей, потерявших детей, роднит то, что мы оказались в ситуации вытягивания непосильного через себя не по своей воле.

Нас туда поместила ЖИЗНЬ.

Мы ЭТО не выбирали.

Говорить красивые слова - это словно намереваться оправдать то, что я проживаю.

Оправдать ситуацию горя.

Придать ей флер красивых завитушек.

Все вышесказанное - это мое ощущение.

Возможно, для кого то чувствовать себя великой и проживающей то, что мало кому выпадает прожить, по настоящему помогает.

Мне нет.

И пишу здесь из себя с надеждой на то, что многим таким же как я, это откликнется и поможет.

И поможет им почувствовать, что с ними все в порядке.

Если о порядке в нашей ситуации может идти речь.

Для меня есть один способ прожить горе - посмотреть на него через ПРАВДУ.

Для меня правда в том, что горе не про высокое, чистое и светлое.

Для меня искреннее горе про вину, стыд и ярость.

Красота в горе для меня про налет неискренности.

Я осознала, что в этом "косметическом ремонте" горя лично для меня есть обесценивание произошедшего.

Ребенок умер, но у тебя появился шанс просветлиться.

По моим ощущениям, у меня появился гораздо больший шанс заземлиться прямиком в землю на кладбище.

Возможно, для кого-то из горюющих родителей или из их окружения настолько больно видеть правду, что надо её немного приподнять на другой уровень, чтобы сработала своего рода анестезия.

Если это так КРАСИВО - это уже не ТАК БОЛЬНО.

После того, как произошла трагедия, у меня не было возможности рассказать свою правду.

Я начинаю рассказывать её только сейчас.

И мне важно донести её КАК ЕСТЬ.

Я не претендую на высокий пост "прошедшей и выжившей", и, тем более, у меня нет никакого желания вписывать этот факт в мою биографию.

Тем не менее, мне надо об этом рассказывать, чтобы таким же как я, было проще меня найти. Тогда я смогу им помочь.

В проживании горя много амбивалентного.

Для меня очень амбивалентна позиция "Белого пальто" в поддержке гроюющего.

Это позицию я могла сформулировать как "Я лучше знаю как".

Горе настолько индивидуально, что никто не может знать КАК это для вас.

Но меня такая поддержка не поддерживает: чтобы знать КАК, надо сначала побыть на моем месте и прожить все то, что прожила я.

А про других - я тоже не знаю полностью.

Возможно, кому-то помогают красивые слова и фразы, мне - нет.

В поддержке горюющих родителей я словно хожу по минному полю.

И мне важно не наступит на мину предательства себя в этой поддержке - меня и так предало большинство.

А предательство себя - это быть неискренней в своей поддержке.

Или промолчать, если мне пишут то, что меня ранит.

Возможно, я бы сэкономила много энергии, если бы молчала.

Но я молчала слишком долго.

И сейчас, возможно, кому то прилетает и за тех журналистов, сделавших себе имя и деньги на клевете в мою сторону, и за тех "друзей", которые пытались причинить мне дополнительный вред после трагедии, и за тех, кто призвал меня в то время молчат. Чтобы скандал закончился.

Так вот он закончился тогда за моей счет.

И тогда я пообещала себе, что я больше не буду молчать.

Я выполняю данное себе обещание.