Когда умер мой сын, все перемешалось в моей голове. В тот день я забыла свое имя и кто я. Потом я, конечно, вспомнила. Но память не принесла мне облегчения. Я не была в восторге от себя. Также я забыла всех своих друзей и свои отношения. Я начала собирать вещи и сказала, что я ухожу. Я собиралась уйти от человека, который тогда был рядом. И только его переживание, которые было у него на лице и охватило все его движения, заставило меня остаться. Потом мне пришлось вспоминать своих подруг.
Конечно, в книге контактов были имена. Но они были еще и люди, а не только носители имен. И я заново познакомилась с этими людьми. Скажу вам, что мне не все понравилось. И в то же время они упорно держали мою душу на тонком поводке, звоня каждый день по нескольку раз и не давая мне слиться. В мессенджер писали люди, которые задавали вопрос – когда мы встречаемся? – и добавляли – я приеду, я примчусь, только скажи – да, они обращались на ты, и это усложняло задачу, и я мучительно припоминала свое к ним отношение, потому что часть этих людей считалась моими клиентами, а часть была вписана в ткань моей жизни на иных ролях, и надо было разграничить, и это уже невозможно было сделать, потому что некоторые клиенты, как оказалось, к этому времени прописались в моей душе на правах друзей, а некоторые знакомые, наоборот, никак не лезли в дружественный пазл и вываливались оттуда снова и снова. Ну, я не стала заморачиваться и оставила все в таком виде, в каком обнаружила.
Я нашла свою маму очень маленькой и хрупкой и была удивлена. Ее голова была похожа на белый одуванчик, а тело завязано в узелок, который я подхватила на руки и засмеялась. Моя мама вырывалась, и я поставила ее на землю. – Моя маленькая мама – звучало в моей голове. Так называл меня сын. И для него я была точно такой же маленькой, когда он меня обнимал. Сейчас мне предстоит стать большой, как гора. Просто в маленькую меня не поместиться все то, что сейчас есть со мной.
Да, меня посещали периоды absence («не-опыта»), и это давало стойкое ощущение, что я себе не принадлежу. Конечно, моя identity раскрошилась, и у меня появилось ощущение, что я цепляюсь за края, а они обваливаются, обрушая меня в непознаваемое. Чувства я перестала ощущать. Не потому что они исчезли, а потому что они слились в одно чувство, которое перестало быть таковым.
Подруга подарила мне пудровые босоножки, красивые, которые невозможно не заметить, и в которых я вышла замуж. (Да, я вышла замуж). Я сама сфотографировала эти босоножки на себе, в кадр попали также ноги, одетые в эти босоножки, и также рука с накрашенными ногтями, держащая букет. Я потом долго рассматривала это фото, и мои ступни казались мне даже красивими именно в таком окружении. – Они могли бы быть красивими, если бы не были бесполезными – думала я. Я и сейчас так думаю. У норвежской писательницы Арнхильд Лаувенг есть повесть, которая так и называется - «Бесполезен как роза». Я думаю, что это и обо мне также.
«Встреча с тобой / Случилась на почте, вчера: / Длинная очередь, нервный стресс. / — И вдруг твой лепет — / ты в детской коляске лежишь / Бесполезен как роза.» «Как найти кров, одежду и пищу себе и другим, / Тебя не заботит. / Слабый и хрупкий, ты не добытчик, / Никому не приносишь ты пользы, / А только лежишь, как бутон ранним утром.» (А. Лаувенг).
Ведущий терапевтической группы спросил меня, насколько я здорова. Я сказала, что на сто процентов. Группа аплодировала. Я была примером. Слез было не выбить из меня даже в глубоком детстве, когда я еще писалась в кровать. Нет, не подумайте, я легко плачу, но только тогда, когда сама это решу. На меня нельзя повлиять. И поэтому очень неразумно пытаться на меня влиять. Все, кто будут пытаться, получат отпор.
Я понимаю, что оставляя в сети такой текст, я прибавляю к своей уязвимости. Впрочем, уместно ли здесь говорить о какой-то уязвимости? Я - обезглавлена. Какой еще кусок от меня можно отщипнуть, чтобы мне навредить? Да уже никакой. И в то же время в тексте есть ответы на некоторые вопросы, хотя, может, самих вопросов тут больше. И в тексте также есть моя личность. Его прочитают мои друзья. А также мои враги. Да, у меня есть хорошие, крепкие враги. И они уже уселись было, как падальщики, поодаль, чтобы наблюдать, когда я закончусь. Но я все не заканчиваюсь, с@ка.
Будем живы.
2019-08-13
