После смерти моего сына люди, которые попадали на мои тренинги, реагировали телом - им была так страшна смерть ребенка, что они не находили ничего лучшего, как выставить свой ответ Чемберлену – они тут же беременели и рожали.
Мне не интересны чужие жизни. Насколько патологично не интересны, что я даже не запоминаю имен. Некоторых, конечно, помню. И то потому, что они меня как-то поразили.
Натыкаюсь в сети на видео вновь родившей мамочки. Это Наташка из моего прошлогоднего тренинга. Грузная, неповоротливая, помню ее в июне, в абрикосовом платье, трещащем по швах, со вспотевшими подмышками и вскинутым подбородком, который должен был выражать ее позицию превосходства над остальными участниками. Рваная речь, какое-то сладкое приклеивание ко мне как к тренеру. Попытки заговорить со мной в перерывах. Мое вежливое минимальное участие в этих разговорах. Тогда многие напугались от того, что ребенка можно потерять так легко. И Наташка тоже забеременела. Четвертым. На лету забеременела, на лету выплюнула, как кошенка, как-то все походя, между делом. Так же походя она включает камеру, что-то вещает в нее про то, какой хороший мэр, какие классные подарки он дарит мамам-крольчихам, которые строгают много детей, да, мэру нравятся женщины-крольчихи, у которых из срамного отверстия лезут и лезут эти голомозые крольчонки, мэр в восторге, он подарил ей вот такое славное пестрое стеганое одеяльце и вот такую погремушку, и вот у нее тут есть такая чудесная пряжа, из которой она сплетет вскорости своему голомозому тапочки.
Слушаю, и к горлу подкатывает волна тошноты. Мне хочется вернуть назад то, что только что услышала. Потеряла я, а рожают они. Груботесаные, без воображения, без стопов-поворотов, истекающие в мир своим немытым телом и хлопающие на камеру выпученными глазами дойной коровы.
Бог! Ты не мой Бог. Ты – фраер захарчеванный.
2021.08.07.
